realist
Ольга Устинова:
«Ранее кровью экономики была нефть, сейчас такой кровью становится информация»
«Ранее кровью экономики была нефть, сейчас такой кровью становится информация»
Глава Vodafone Украина — о 4G, конкуренции с банками и телеком-итогах 2017 года.
Ольга Устинова — один из самых влиятельных топ-менеджеров Украины. Она возглавляет крупнейшую украинскую корпорацию Vodafone Украина (ранее — МТС). Клиентами компании, которой руководит Устинова, являются более 20 млн украинцев и сотни тысяч предприятий. Всю жизнь она выстраивала карьеру в телекоме, в МТС пришла в 2010 году, а в 2016-м возглавила компанию.
В интервью Realist'у она рассказала о том, как Vodafone готовится к запуску в Украине связи нового поколения LTE, о новых моделях заработка для телеком-отрасли, в том числе — в сфере платежей и биг-дата.
Ольга Устинова — один из самых влиятельных топ-менеджеров Украины. Она возглавляет крупнейшую украинскую корпорацию Vodafone Украина (ранее — МТС). Клиентами компании, которой руководит Устинова, являются более 20 млн украинцев и сотни тысяч предприятий. Всю жизнь она выстраивала карьеру в телекоме, в МТС пришла в 2010 году, а в 2016-м возглавила компанию.
В интервью Realist'у она рассказала о том, как Vodafone готовится к запуску в Украине связи нового поколения LTE, о новых моделях заработка для телеком-отрасли, в том числе — в сфере платежей и биг-дата.
— Когда нам ждать появления в Украине 4G? Каковы Ваши прогнозы, насколько готова Ваша сеть?
— Мы начали активную подготовку с начала 2017 года, но все наши базовые станции 3G поддерживают стандарт LTE. Мы планируем, что фрагменты сети в диапазоне 2,6 ГГц заработают в марте, а массовое LTE в диапазоне 1,8 ГГц появится в июле 2018 года.
− Как Vodafone Украина оценивает проведение конкурса на частоты для 4G? Вы довольны?
− Мы не можем быть довольны или недовольны, это решение регулятора — Национальной комиссии по вопросам регулирования связи и информатизации (НКРСИ). Мы участвуем в конкурсе при любых «раскладах», потому что понимаем — без LTE стране двигаться некуда.
− Решения НКРСИ принимаются в пользу компании «ММДС-Украина», входящей в группу СКМ. Эксперты говорят, что процесс организован в пользу этой структуры, а не рынка, который реально инвестирует деньги в развитие новых поколений связи в Украине.
Если мы говорим о частотах в 2,6 ГГц, то фактически мы покупаем их на конкурсе, и 25% от цены получает тот, кто эти частоты сдает. Это правила, по которым проходит конкурс по всем частотным диапазонам. В том числе 1,8 ГГц.
— Мы начали активную подготовку с начала 2017 года, но все наши базовые станции 3G поддерживают стандарт LTE. Мы планируем, что фрагменты сети в диапазоне 2,6 ГГц заработают в марте, а массовое LTE в диапазоне 1,8 ГГц появится в июле 2018 года.
− Как Vodafone Украина оценивает проведение конкурса на частоты для 4G? Вы довольны?
− Мы не можем быть довольны или недовольны, это решение регулятора — Национальной комиссии по вопросам регулирования связи и информатизации (НКРСИ). Мы участвуем в конкурсе при любых «раскладах», потому что понимаем — без LTE стране двигаться некуда.
− Решения НКРСИ принимаются в пользу компании «ММДС-Украина», входящей в группу СКМ. Эксперты говорят, что процесс организован в пользу этой структуры, а не рынка, который реально инвестирует деньги в развитие новых поколений связи в Украине.
Если мы говорим о частотах в 2,6 ГГц, то фактически мы покупаем их на конкурсе, и 25% от цены получает тот, кто эти частоты сдает. Это правила, по которым проходит конкурс по всем частотным диапазонам. В том числе 1,8 ГГц.
В мире существует такой принцип, как технологическая нейтральность. Ты один раз покупаешь частоты, и сам определяешь, какую технологию хочешь развернуть.
В Украине — уникальная ситуация. У нас есть достаточно большая концентрация определенных спектров частот в одних руках, что делает применение технейтральности не совсем правильным с точки зрения конкуренции. Поэтому по частотам 1,8 ГГц была достигнута договоренность о том, что все операторы, в том числе мы, частоты сдают и выкупают их заново под новую технологию. Странно выглядит, что, один раз уже купив частоты, мы должны их сдать по требованию регулятора, и еще раз купить.
− Сколько денег вы вложили в 4G на сегодня?
− Базовые станции у нас готовы и для 3G, и для LTE. Большие инвестиции пойдут на покупку частот, а также на строительство «коры» — часть технологии по передаче звонка между базовыми станциями. Также нужно подготовить так называемый «транспорт», который может быть организован через волоконно-оптические каналы или рилейные линии. Магистрали должны быть обязательно оптически-волоконные, иначе может не хватить «транспорта».
При запуске 3G в Украине можно было наблюдать гонку между некоторыми операторами относительно того, кто запустит связь в большем количестве населенных пунктов. Мы в этом соревновании не участвовали, наша задача была не установить рекорд по формальному покрытию, а построить надежную сеть с заделом на 4G. Мы вложили в строительство 3G более 14 млрд грн. Частично в этих деньгах есть и инвестиции в LTE, так как базовые станции при установке нового программного обеспечения смогут работать и в 4G. Сегодня к запуску 4G мы готовы по полной.
− Сколько денег вы вложили в 4G на сегодня?
− Базовые станции у нас готовы и для 3G, и для LTE. Большие инвестиции пойдут на покупку частот, а также на строительство «коры» — часть технологии по передаче звонка между базовыми станциями. Также нужно подготовить так называемый «транспорт», который может быть организован через волоконно-оптические каналы или рилейные линии. Магистрали должны быть обязательно оптически-волоконные, иначе может не хватить «транспорта».
При запуске 3G в Украине можно было наблюдать гонку между некоторыми операторами относительно того, кто запустит связь в большем количестве населенных пунктов. Мы в этом соревновании не участвовали, наша задача была не установить рекорд по формальному покрытию, а построить надежную сеть с заделом на 4G. Мы вложили в строительство 3G более 14 млрд грн. Частично в этих деньгах есть и инвестиции в LTE, так как базовые станции при установке нового программного обеспечения смогут работать и в 4G. Сегодня к запуску 4G мы готовы по полной.
Мы первыми отказались от продажи стандартных sim-карт, и уже полтора года как продаем U-sim, т. к. технология LTE не работает на старых sim-картах.
− Как появление LTE повлияет на тарифы?
− Сложно формировать тарифы, не понимая себестоимости. Все будет зависеть от тендера и того, сколько мы в результате заплатим за частоты.
− Однако, сама связь постепенно дешевеет.
− Оборудование мы покупаем в долларах, а доллар не дешевеет. Электроэнергия, которую потребляют баковые станции, также не дешевеет.
− Но операторы переходят на абсолютно новые модели бизнеса из-за конкуренции с теми же мессенджерами. И в результате стоимость мобильной связи может падать, а основной заработок будет в чем-то третьем?
− Инфраструктуру, в том числе для мессенджеров, строим мы. Viber и Telegram работают же не в воздухе, а в сетях и на оборудовании операторов.
В это же время все на нашем рынке понимают, что основной бизнес, который сейчас существует, а именно предоставление услуг связи — это не история будущего. Сегодня телеком-компании во всем мире ищут и пробуют новые бизнес-модели.
Будущее — в биг-дата, аналитике. Если ранее кровью бизнеса и экономики была нефть, то сейчас такой кровью становится информация, и она станет самым дорогим ресурсом будущего. Операторы этим ресурсом владеют, поэтому мы и наращиваем инфраструктуру. Очевидно, что это вопрос будущего, потому что пока это направление не приносит большого заработка. Даже таким компаниям, как Facebook, в основе которой лежит Big Data-модель... Но это инвестиции будущего.
− Однако Шерил Сэндберг, главный операционный директор Facebook и бывший директор по персоналу Министерства финансов США, считается одной из самых влиятельных женщин в США и в мире именно благодаря модели монетизации этой социальной сети.
− Facebook пытается использовать эту модель, но пока что работает в минус. А мы, операторы, продолжаем приносить прибыль и инвестировать в железо, которым пользуются все — и мессенджеры, и Facebook, и весь интернет. Наш бизнес приносит достаточно неплохую маржу и по рынку в целом, и по компании.
− Сложно формировать тарифы, не понимая себестоимости. Все будет зависеть от тендера и того, сколько мы в результате заплатим за частоты.
− Однако, сама связь постепенно дешевеет.
− Оборудование мы покупаем в долларах, а доллар не дешевеет. Электроэнергия, которую потребляют баковые станции, также не дешевеет.
− Но операторы переходят на абсолютно новые модели бизнеса из-за конкуренции с теми же мессенджерами. И в результате стоимость мобильной связи может падать, а основной заработок будет в чем-то третьем?
− Инфраструктуру, в том числе для мессенджеров, строим мы. Viber и Telegram работают же не в воздухе, а в сетях и на оборудовании операторов.
В это же время все на нашем рынке понимают, что основной бизнес, который сейчас существует, а именно предоставление услуг связи — это не история будущего. Сегодня телеком-компании во всем мире ищут и пробуют новые бизнес-модели.
Будущее — в биг-дата, аналитике. Если ранее кровью бизнеса и экономики была нефть, то сейчас такой кровью становится информация, и она станет самым дорогим ресурсом будущего. Операторы этим ресурсом владеют, поэтому мы и наращиваем инфраструктуру. Очевидно, что это вопрос будущего, потому что пока это направление не приносит большого заработка. Даже таким компаниям, как Facebook, в основе которой лежит Big Data-модель... Но это инвестиции будущего.
− Однако Шерил Сэндберг, главный операционный директор Facebook и бывший директор по персоналу Министерства финансов США, считается одной из самых влиятельных женщин в США и в мире именно благодаря модели монетизации этой социальной сети.
− Facebook пытается использовать эту модель, но пока что работает в минус. А мы, операторы, продолжаем приносить прибыль и инвестировать в железо, которым пользуются все — и мессенджеры, и Facebook, и весь интернет. Наш бизнес приносит достаточно неплохую маржу и по рынку в целом, и по компании.
Понятно, что рынок Украины немного отстал, у нас все еще нет LTE, хотя в мире он появился 5-6 лет тому назад. ARPU в Украине — самое низкое в мире после Бангладеш. У нас на рынке очень жесткая конкуренция.
− 4G подстегнет рост доходов?
− Не факт. Это вопрос конкуренции. Всем придется «отбивать» инвестиции.
3G привел к появлению глобально новой услуги, и его запуск в самом деле подстегнул рынок. Но LTE – это по сути все та же передача данных, просто на более высоких скоростях. Такие 4G-сервисы, как виртуальная реальность или потоковое видео — это не массовые услуги, и такого скачка, как при запуске 3G, они не дадут. 3G – это глобальная услуга массового потребления. LTE – это просто увеличение скоростей и добавление новых сервисов, для которых нужны эти высокие скорости. Например, интернет вещей или «умные» города.
Да, вы правы в том, что мессенджеры забирают у операторов часть заработка по голосовой связи. И мы, и наши конкуренты-операторы для решения этой проблемы выбираем следующую тарифную модель: мы предоставляем доступ к сети, а абонент, если хочет, использует дату, если хочет — голос. Абонентская плата не зависит от типа сервисов, которые использует клиент.
− Как Вы расцениваете принятый в США в декабре 2017 года закон об отмене сетевого нейтралитета? Теперь крупные операторы, такие как Verison, AT&T, будут принимать решение о качестве доступа к тому или иному контенту.
− Операторы действительно могут «расшнуровать» трубу и применять разные тарифы в зависимости от того, куда «ходит» абонент и чем он пользуется. Например, хочешь — пользуйся Viber, но тарифицироваться связь будет по другому прайсу, чем просто за интернет.
− Против закона по отмене сетевого нейтралитета выступали, в том числе, Twitter, Netflix, Kickstarter и так далее. Но сейчас именно Twitter и Netflix смогут торговаться с операторами и получать более выгодные условия, чем менее массовые сервисы, поскольку благодаря большому количеству клиентов они могут получить хорошие скидки по сравнению с толпой мелких сайтов, которым вообще нечего предъявить операторам.
− Эта бизнес-логика работает, если вы ранее платили за что-то. Но Twitter, Netflix и другие ранее вообще ни за что не платили. Любой договор — это более чем ноль, и с позиции тех, кто теперь будет платить, это невыгодно.
− Не факт. Это вопрос конкуренции. Всем придется «отбивать» инвестиции.
3G привел к появлению глобально новой услуги, и его запуск в самом деле подстегнул рынок. Но LTE – это по сути все та же передача данных, просто на более высоких скоростях. Такие 4G-сервисы, как виртуальная реальность или потоковое видео — это не массовые услуги, и такого скачка, как при запуске 3G, они не дадут. 3G – это глобальная услуга массового потребления. LTE – это просто увеличение скоростей и добавление новых сервисов, для которых нужны эти высокие скорости. Например, интернет вещей или «умные» города.
Да, вы правы в том, что мессенджеры забирают у операторов часть заработка по голосовой связи. И мы, и наши конкуренты-операторы для решения этой проблемы выбираем следующую тарифную модель: мы предоставляем доступ к сети, а абонент, если хочет, использует дату, если хочет — голос. Абонентская плата не зависит от типа сервисов, которые использует клиент.
− Как Вы расцениваете принятый в США в декабре 2017 года закон об отмене сетевого нейтралитета? Теперь крупные операторы, такие как Verison, AT&T, будут принимать решение о качестве доступа к тому или иному контенту.
− Операторы действительно могут «расшнуровать» трубу и применять разные тарифы в зависимости от того, куда «ходит» абонент и чем он пользуется. Например, хочешь — пользуйся Viber, но тарифицироваться связь будет по другому прайсу, чем просто за интернет.
− Против закона по отмене сетевого нейтралитета выступали, в том числе, Twitter, Netflix, Kickstarter и так далее. Но сейчас именно Twitter и Netflix смогут торговаться с операторами и получать более выгодные условия, чем менее массовые сервисы, поскольку благодаря большому количеству клиентов они могут получить хорошие скидки по сравнению с толпой мелких сайтов, которым вообще нечего предъявить операторам.
− Эта бизнес-логика работает, если вы ранее платили за что-то. Но Twitter, Netflix и другие ранее вообще ни за что не платили. Любой договор — это более чем ноль, и с позиции тех, кто теперь будет платить, это невыгодно.
— Как это событие отразится на Украине?
— Для нас этот вопрос может стать актуальным, когда мы построим LTE, т. е. не ранее, чем через 3-4 года. Мы уже сейчас думаем о том, как будет реализован возврат инвестиций, вложенных в развитие сети 4G в Украине. Мы построили 3G-сеть, которая покрывает 80% населения, но только половина из них используют 3G. Поэтому потенциал дата-услуг у нас огромный.
− Вы считали, какой процент в ваших доходах может составить биг-дата и другие модели заработка?
− Да, у нас есть модель по биг-дата и пятилетняя стратегия развития этого бизнеса, но озвучить цифры я не могу. Здесь есть как внутренний периметр для заработка, в том числе по CRM, так и внешний — продуктовые решения, геолокация и др. Например, мы можем проанализировать данные и определить, какое количество людей проходит в течение суток в том или ином месте, что попадает в зону их внимания. У нас уже есть контракты с большими сетями розничных бытовых товаров, которым интересны подобные решения.
− Но это же мой телефон и моя жизнь, на которой Вы начинаете зарабатывать, хотя я — Ваш клиент? Это вообще законно?
− Это обезличенная информация и абсолютно легальный процесс, потому что мы работаем с массивами данных без привязки к конкретному человеку. Например, есть 50 тыс. человек, которые приходят в торговый центр (ТЦ) ежедневно, и нужно — 100 тыс. Мы можем подсказать этому ТЦ, в каком районе города живут их потенциальные клиенты, а далее ТЦ принимает решение — допустим, организовать транспорт, рекламу. Или уменьшить затраты и не размещать рекламу в определенных местах, которая не даст эффекта. Еще один востребованный сервис на основе исследований биг-дата — финансовые скоринги для банков и страховых компаний.
— Для нас этот вопрос может стать актуальным, когда мы построим LTE, т. е. не ранее, чем через 3-4 года. Мы уже сейчас думаем о том, как будет реализован возврат инвестиций, вложенных в развитие сети 4G в Украине. Мы построили 3G-сеть, которая покрывает 80% населения, но только половина из них используют 3G. Поэтому потенциал дата-услуг у нас огромный.
− Вы считали, какой процент в ваших доходах может составить биг-дата и другие модели заработка?
− Да, у нас есть модель по биг-дата и пятилетняя стратегия развития этого бизнеса, но озвучить цифры я не могу. Здесь есть как внутренний периметр для заработка, в том числе по CRM, так и внешний — продуктовые решения, геолокация и др. Например, мы можем проанализировать данные и определить, какое количество людей проходит в течение суток в том или ином месте, что попадает в зону их внимания. У нас уже есть контракты с большими сетями розничных бытовых товаров, которым интересны подобные решения.
− Но это же мой телефон и моя жизнь, на которой Вы начинаете зарабатывать, хотя я — Ваш клиент? Это вообще законно?
− Это обезличенная информация и абсолютно легальный процесс, потому что мы работаем с массивами данных без привязки к конкретному человеку. Например, есть 50 тыс. человек, которые приходят в торговый центр (ТЦ) ежедневно, и нужно — 100 тыс. Мы можем подсказать этому ТЦ, в каком районе города живут их потенциальные клиенты, а далее ТЦ принимает решение — допустим, организовать транспорт, рекламу. Или уменьшить затраты и не размещать рекламу в определенных местах, которая не даст эффекта. Еще один востребованный сервис на основе исследований биг-дата — финансовые скоринги для банков и страховых компаний.
− Скоринг — это уже не обезличенные данные.
− Мы разрабатываем для банков алгоритм, который они могут применять для работы с данными своих клиентов. Информацию по клиентам видят банки, но не мы. Мы даем банку модель, которая показывает, насколько платежеспособен человек.
− В 2017 году Ваша компания запустила платежное приложение Vodafone Pay. Для чего вам данная технология?
− Смартфон может легко заменить кошелек, а универсальное платежное приложение, которое работает с любыми банками, картами и услугами — это очень удобно.
− Но зачем мне пользоваться Vodafone Pay, если у меня есть мобильный банкинг моего банка, Приват24, PayPal и т. д.?
− К Vodafone Pay вы можете подвязать карты разных банков, и пользоваться всеми теми же функциями. К слову, Vodafone Pay могут пользоваться абоненты любого оператора.
− Вы планируете получить часть клиентов Приват24?
− Если посмотреть на развитие мобильных операторов во всем мире, то финансовые услуги — одна из самых перспективных историй для будущего бизнеса. Потому что если мы завершим развитие NFC, все платежи будут проходить через телефон без каких-либо особых усилий.
− А как же безопасность, если все данные и платежные функции сосредоточены в телефоне?
− У нас используются лучшие технологии защиты Global Money и MasterCard.
− На каком основании сами банки будут вас пускать в этот бизнес? Это же их «песочница»?
− А вы уверены, что банки в ближайшее время останутся как явление?
− Люди из банков говорят, что операторы ничего не решают, потому что деньги как ресурс сосредоточены у банков...
− Деньги есть и у нас. Абоненты кладут на мобильные счета деньги. Стоп-фактором выхода операторов на рынок финансовых услуг было то, что услуги связи все еще считаются роскошью по законам Украины. Сбор в размере 7,5% от стоимости услуги, который операторы платят в Пенсионный фонд, являются налогом на роскошь, который вводился на покупку валюты, недвижимость и пр. Соответственно, мы не могли конкурировать с банками и не могли развивать свои электронные деньги. Как только законодательно нам удалось добиться, что эти 7,5% будут взиматься только с услуг мобильной связи, процесс сдвинулся с места.
− Мы разрабатываем для банков алгоритм, который они могут применять для работы с данными своих клиентов. Информацию по клиентам видят банки, но не мы. Мы даем банку модель, которая показывает, насколько платежеспособен человек.
− В 2017 году Ваша компания запустила платежное приложение Vodafone Pay. Для чего вам данная технология?
− Смартфон может легко заменить кошелек, а универсальное платежное приложение, которое работает с любыми банками, картами и услугами — это очень удобно.
− Но зачем мне пользоваться Vodafone Pay, если у меня есть мобильный банкинг моего банка, Приват24, PayPal и т. д.?
− К Vodafone Pay вы можете подвязать карты разных банков, и пользоваться всеми теми же функциями. К слову, Vodafone Pay могут пользоваться абоненты любого оператора.
− Вы планируете получить часть клиентов Приват24?
− Если посмотреть на развитие мобильных операторов во всем мире, то финансовые услуги — одна из самых перспективных историй для будущего бизнеса. Потому что если мы завершим развитие NFC, все платежи будут проходить через телефон без каких-либо особых усилий.
− А как же безопасность, если все данные и платежные функции сосредоточены в телефоне?
− У нас используются лучшие технологии защиты Global Money и MasterCard.
− На каком основании сами банки будут вас пускать в этот бизнес? Это же их «песочница»?
− А вы уверены, что банки в ближайшее время останутся как явление?
− Люди из банков говорят, что операторы ничего не решают, потому что деньги как ресурс сосредоточены у банков...
− Деньги есть и у нас. Абоненты кладут на мобильные счета деньги. Стоп-фактором выхода операторов на рынок финансовых услуг было то, что услуги связи все еще считаются роскошью по законам Украины. Сбор в размере 7,5% от стоимости услуги, который операторы платят в Пенсионный фонд, являются налогом на роскошь, который вводился на покупку валюты, недвижимость и пр. Соответственно, мы не могли конкурировать с банками и не могли развивать свои электронные деньги. Как только законодательно нам удалось добиться, что эти 7,5% будут взиматься только с услуг мобильной связи, процесс сдвинулся с места.
На получение финансовой лицензии уходит много времени и денег. В этот рынок можно заходить самостоятельно, можно идти в партнерстве с банком или как мы — в партнерстве с Global Money. Финансовые институты во всем мире чувствуют давление со стороны телеком-отрасли.
− Но сами финансовые ресурсы сосредоточены в банках, зачем им подпускать вас к своему бизнесу?
− Деньги у тех, кто к вам, клиентам, ближе. А мы к клиентам ближе, чем банки.
− Насколько жесткой является конкуренция на телеком-рынке?
− Очень жесткой. ARPU еще 5-6 лет назад было 40 грн при курсе 8 грн/$. Сейчас — 50 грн, при другом курсе. Конкуренция на украинском рынке очень серьезная.
− Почему украинское правительство не поддерживает украинских операторов, в том числе, по стоимости интерконнекта с Еврозоной?
− Это решение НКРСИ для нас остается непонятным. Мы вынуждены были в одностороннем порядке, без договоренности с регуляторами других стран, опустить цену для входящего из ЕС трафика до 10 евроцентов за минуту, а сами как платили европейцам 16 евроцентов за минуту, так и платим. Задача регулятора — защищать местный бизнес, но по факту из-за решения НКРСИ Украина потеряла часть валютных поступлений. (В целом Украина только на этом решении теряет более €5 млн в год. Это оценка в общем по рынку.)
− Каким было самое важное для Вас событие на рынке телекома в 2017 году?
− Готовность рынка к LTE и со стороны регулятора, и со стороны компаний. В результате есть решение о проведении тендера.
− Это правда, что из-за роста популярности мессенджеров проблема рефайла уходит в прошлое?
− Мы больше конкуренции чувствуем со стороны Viber, Telegram. Если ранее часть доходов уходила по нелегальным каналам, но мы получали хоть что-то, то сейчас у нас по некоторым статьям доходов вообще получается ноль – не из-за рефайла, а из-за мессенджеров.
− В США частичное решение нашли в отмене сетевого нейтралитета. Каким может быть украинский рецепт?
− Нам удалось договориться с некоторыми операторами из других стран по соповским сделкам — когда ты «прибиваешь» затраты и определенный объем минут. В результате нет смысла искать более дешевые каналы, если ты знаешь, какое количество минут с регулируемыми доходами и расходами у тебя есть. Именно на таких взаимовыгодных условиях нам удалось договориться с операторами в Польше и предложить абонентам выгодный тариф с безлимитной связью на 2-3 номера.
− Деньги у тех, кто к вам, клиентам, ближе. А мы к клиентам ближе, чем банки.
− Насколько жесткой является конкуренция на телеком-рынке?
− Очень жесткой. ARPU еще 5-6 лет назад было 40 грн при курсе 8 грн/$. Сейчас — 50 грн, при другом курсе. Конкуренция на украинском рынке очень серьезная.
− Почему украинское правительство не поддерживает украинских операторов, в том числе, по стоимости интерконнекта с Еврозоной?
− Это решение НКРСИ для нас остается непонятным. Мы вынуждены были в одностороннем порядке, без договоренности с регуляторами других стран, опустить цену для входящего из ЕС трафика до 10 евроцентов за минуту, а сами как платили европейцам 16 евроцентов за минуту, так и платим. Задача регулятора — защищать местный бизнес, но по факту из-за решения НКРСИ Украина потеряла часть валютных поступлений. (В целом Украина только на этом решении теряет более €5 млн в год. Это оценка в общем по рынку.)
− Каким было самое важное для Вас событие на рынке телекома в 2017 году?
− Готовность рынка к LTE и со стороны регулятора, и со стороны компаний. В результате есть решение о проведении тендера.
− Это правда, что из-за роста популярности мессенджеров проблема рефайла уходит в прошлое?
− Мы больше конкуренции чувствуем со стороны Viber, Telegram. Если ранее часть доходов уходила по нелегальным каналам, но мы получали хоть что-то, то сейчас у нас по некоторым статьям доходов вообще получается ноль – не из-за рефайла, а из-за мессенджеров.
− В США частичное решение нашли в отмене сетевого нейтралитета. Каким может быть украинский рецепт?
− Нам удалось договориться с некоторыми операторами из других стран по соповским сделкам — когда ты «прибиваешь» затраты и определенный объем минут. В результате нет смысла искать более дешевые каналы, если ты знаешь, какое количество минут с регулируемыми доходами и расходами у тебя есть. Именно на таких взаимовыгодных условиях нам удалось договориться с операторами в Польше и предложить абонентам выгодный тариф с безлимитной связью на 2-3 номера.
− Ольга, почему Вы решили заниматься именно телекомом?
− Я закончила Академию связи в Одессе. Выбор был спонтанным. Когда я заканчивала школу, мне сказали: если ты, с золотой медалью, сдаешь экзамен по физике на «5», ты автоматически поступаешь в институт. На экзамен приехал декан одесской Академии связи. Был риск, если не сдам экзамен по физике на «5», то и медаль золотую не получу, и в Институт связи не поступлю. Я рискнула, и на выпускном уже была студенткой.
В то время в каждом городе был областной Укртелеком, в каждом городе был узел связи, и я понимала, что телеком — это перспективная история. И я ни минутку не жалею, что выбрала именно эту профессию.
Когда я уходила из life, у меня были предложения перейти в банковский сектор. Но я прекрасно понимала, что при кризисе, первые признаки которого уже начинали проявляться, первый, кто потеряет работу на финансовом рынке — это новички, которые не имеют глубоких финансовых компетенций. А IT и телеком-компетенции относятся к разряду существенных для любого бизнеса.
− У вас есть важные бизнес-книги или бизнес-лидеры, идеи которых помогают Вам в принятии решений?
Если проанализировать, что читают топ-менеджеры, мы увидим, что все читают одни и те же книги. Важно не просто читать, а делать выводы и уметь применять решения на практике. Пытаться применять на практике чужие решения — проблематично, это штамповое мышление, которое не является плюсом для бизнеса.
Я обожаю детективы, особенно Дэна Брауна. Люблю непредсказуемость и противоречивость человеческой натуры, именно это позволяет мне не разочаровываться в людях. Если работаешь в бизнесе, в котором выстраиваются человеческие отношения, нужно понимать, что есть человеческая природа, и относиться к этому просто. Мне нравятся детективы о порочном человечестве, и я отдаю себе отчет в том, что пороки и ошибки никому не чужды. Чем быстрее мы отвечаем себе на вопрос, а кто же такие мы есть, тем проще нам в жизни.
Беседовала: Маргарита Ормоцадзе
Фото: Олег Переверзев
− Я закончила Академию связи в Одессе. Выбор был спонтанным. Когда я заканчивала школу, мне сказали: если ты, с золотой медалью, сдаешь экзамен по физике на «5», ты автоматически поступаешь в институт. На экзамен приехал декан одесской Академии связи. Был риск, если не сдам экзамен по физике на «5», то и медаль золотую не получу, и в Институт связи не поступлю. Я рискнула, и на выпускном уже была студенткой.
В то время в каждом городе был областной Укртелеком, в каждом городе был узел связи, и я понимала, что телеком — это перспективная история. И я ни минутку не жалею, что выбрала именно эту профессию.
Когда я уходила из life, у меня были предложения перейти в банковский сектор. Но я прекрасно понимала, что при кризисе, первые признаки которого уже начинали проявляться, первый, кто потеряет работу на финансовом рынке — это новички, которые не имеют глубоких финансовых компетенций. А IT и телеком-компетенции относятся к разряду существенных для любого бизнеса.
− У вас есть важные бизнес-книги или бизнес-лидеры, идеи которых помогают Вам в принятии решений?
Если проанализировать, что читают топ-менеджеры, мы увидим, что все читают одни и те же книги. Важно не просто читать, а делать выводы и уметь применять решения на практике. Пытаться применять на практике чужие решения — проблематично, это штамповое мышление, которое не является плюсом для бизнеса.
Я обожаю детективы, особенно Дэна Брауна. Люблю непредсказуемость и противоречивость человеческой натуры, именно это позволяет мне не разочаровываться в людях. Если работаешь в бизнесе, в котором выстраиваются человеческие отношения, нужно понимать, что есть человеческая природа, и относиться к этому просто. Мне нравятся детективы о порочном человечестве, и я отдаю себе отчет в том, что пороки и ошибки никому не чужды. Чем быстрее мы отвечаем себе на вопрос, а кто же такие мы есть, тем проще нам в жизни.
Беседовала: Маргарита Ормоцадзе
Фото: Олег Переверзев
